Двуглавый орел в русской символике.Часть 2И доказательства оказываются лежащими у нас буквально под ногами. На одном из греческих островов – Паросе, вместе с Миконосом, Делосом, Санторином и несколькими другими островами входящим в Кикладский архипелаг, сохранился удивительный храм Пресвятой Богородицы. Возводившие его зодчие были непосредственными учениками строителей Святой Софии Константинопольской – Амфилия из Тралла и Исидора из Милета. По складывавшейся в ту пору архитектурной традиции простота и суровость внешнего облика соборного храма составляли резкий контраст пластическому и декоративному богатству его внутреннего пространства. Несмотря на более скромные размеры и отсутствие "парящего в воздухе" центрального купола, храм Богородицы не уступает Святой Софии оригинальностью конструктивных решений и той завораживающей гармонией разновысоких нефов, хор и разделяющих их аркад, называемой ныне архитекторами "игрой пространства". Изысканное великолепие этого храма породило легенду о том, как приехавший взглянуть на творение своего ученика один из зодчих Святой Софии воспылал к нему жгучей завистью. Он обманом увлек превзошедшего его ученика на край скалы и сбросил в море. Но погибающий в последний момент успел обхватить своего убийцу за ноги и скрылся вместе с ним в пучине. И невольно веришь в правдивость этой легенды – в храме полно нераскрытых тайн, но некому задать волнующие тебя вопросы.  Храм Богородицы с баптистерием на острове Парос.
Середина VI века
(фото автора). В центре храма, точно под куполом, откуда смотрит на изрушенный мир Спас Вседержитель, в пол вмонтирована резная мраморная плита с одиночным изображением двуглавого орла. Видимо, в древности ее обрамлял цельный ряд бордюрных плит с резным орнаментом, но за прошедшие века при неоднократных ремонтах пола они исчезли, и лишь одна, произвольно лежащая рядом, уцелела. Заменил ли сохранившийся орел более древнего, или перед нами изначальный средневековый символ византийской "гармонии сфер" – единения базилевса и патриарха, императорской и церковной властей в их бренном земном служении Всевышнему? Пусть даже в истории Византии подобной идиллии так и не сложилось, но вот он – идеальный символ идеального единомыслия!
Но одиночная находка не в состоянии дать представление о том, являлся ли такой смиренно положенный под ноги молящимся символ бренности земной славы установившейся в Византии традицией, или подобное положение плиты с духовной эмблемой на ней совершенно случайно. Но именно духовная символика могла оказаться там, куда тщеславие светской власти никогда не поместило бы своих государственных эмблем, каковых, как мы уже знаем, у нее и не было. Ведь суетность земного бытия провозглашена еще духовными предшественниками христианства – пророками, царем Экклесиастом и псалмопевцом Давидом, и эти заповеди были известны в Византии каждому просвещенному верующему.Нам нет нужды погружаться в богословие и историю монашества – памятники все той же Каппадокии беспристрастно свидетельствуют о традиции захоронения иноков не только в полу пещерных храмов, но даже келий. За века забвения и надругательства мусульман над православными святынями надгробные плиты исчезли, прах упокоившихся здесь отшельников развеял ветер, и только ряды выдолбленных в туфе неглубоких гробов сохраняют память о древних обычаях. Не будем забывать и того, что Иисус Христос был также погребен в выдолбленном в скале гробу – кулуквии.  Скальная церковь со вскрытыми захоронениями в полу.
Каппадокия, Турция (фото автора). Не эта ли смелая и откровенная символизация христианского смирения была усвоена западным рыцарством, в ходе IV Крестового похода отвернувшим свои мечи от магометан и обратившим их против союзной им, но обветшавшей и все еще богатой Византии? Сколько культурных достижений вынесла алчная, погрязшая в повальном невежестве крестоносная Западная Европа из контактов с арабами и православными ромеями, гордыми благоустроенностью и просвещенностью своей древней державы? Но обычай устилать полы храмов резными плитами с эпитафиями покоящихся в крипте усопших прочно вошел в жизнь западного рыцарства, и в числе наиболее ярких тому примеров достаточно упомянуть орденский собор иоаннитов на Мальте.
Сегодня уже невозможно судить о том, украшала ли плита с двуглавым орлом пол Святой Софии Константинопольской – варварство разграбившего ее в 1204 году "христолюбивого" рыцарства можно сравнить только с его же цинизмом. Усадив на престол, где совершается Божественная литургия и хранятся Тело и Кровь Христова, голую блудницу, итальянцы и французы обдирали золотую и серебряную обивку парадных дверей, сбивали со стен драгоценную смальту для извлечения из нее вплавленного в стекло чистого золота. Собор лишился бесценных икон, золотых и серебряных канделябров, почитаемых мощей древнейших христианских святых, которые крестоносцы сначала уничтожали, а затем стали с выгодой для себя продавать в западноевропейские города.  Резные плиты в полу храма Богородицы
на острове Парос. Фото автора. Но нет никаких оснований предполагать раннее появление двуглавого орла в мощении пола древних православных соборов, поскольку в VI – X веках его присутствия в византийском искусстве не обнаружено вовсе. Зато убедиться в распространенности этой церковной традиции можно, не покидая Пароса – на окраине столицы острова Парикии сохранился маленький позднесредневековый храм, перекрытый по традиции архитектуры греческих островов единым циркульным сводом. И в нем мы находим такую же плиту, украшенную резным изображением двуглавого орла. В этом маленьком храме нет купола, но сохранена все та же незримая вертикальная ось – на росписи свода Пантократор находится точно над плитой.
 Позднесредневековый храм на острове Парос и резная плита его пола.
Фото автора.
Попав в плен к византийцам, чьи земли после 1204 года сократились до размеров Никейской империи на южном берегу Черного моря, рыцарь Гийом был вынужден в качестве выкупа вернуть им все свои владения на полуострове, в том числе и Мистру. И под стенами этой франкской крепости на пологом склоне горы возник средневековый византийский город, ставший родиной последнего императора из династии Палеологов и его племянницы Зои – будущей великой княгини Всея Руси. Мистра намного пережила империю, оставаясь типично византийским городом вплоть до конца XVII века. В городской черте тесно соседствовали дворец Морейских деспотов, подворье митрополита, несколько монастырей и приходских храмов, жилые дома и лавки ремесленников и торговцев. Да и сегодня город все еще считается живым – несколько монахинь из единственного чудом уцелевшего монастыря да причт митрополичьего подворья составляют все его население.  Средневековое подворье Морейских митрополитов.
Фото автора. При входе в подворье митрополитов мы встречаем вмурованную в ограду резную беломраморную плиту с греческим текстом и двуглавым орлом. Не является ли эта плита еще одним бесспорным доказательством церковной принадлежности волнующей нас эмблемы? Ведь под крылом орла изображена чаша, а это не может быть ничем иным, как символом причастия Святых Христовых Тайн.
 Двуглавый орел на стене подворья Морейских митрополитов.
Фото автора. В кафедральном храме нас ожидает уже знакомое по Паросу соответствие подкупольной росписи и лежащего в плоскости пола рельефного двуглавого орла, обращенного своими главами к алтарю. Несомненная принадлежность двуглавого орла автокефальной Элладской Православной церкви подчеркивается в современной Греции повсеместно. Благодаря особым отношениям Церкви и государства (Поместные церкви. С.424 – 431) над каждым храмом развеваются два флага: бело-голубой государственный и золотистый с черным двуглавым орлом – церковный. И невольно возникает вопрос: чей же все-таки флаг появился первым: русский императорский или греческий церковный? Средневековые плиты с рельефом двуглавого орла в центре пола греческих храмов невозможно счесть случайностью или отжившей свой век и забытой традицией. И в восстанавливаемых ныне старинных церквях строители тщательно воссоздают эту замечательную фигуру. На смену резному белому мрамору приходят другие материалы и художественные приемы, но неизменным остается место орла под центральным куполом, где в смирении своем он может превратиться даже в декоративную мозаику.  Двуглавый орел в полу кафедрального храма
Морейских митрополитов. Фото автора. При плачевном состоянии руин дворца Морейских деспотов, где росла и воспитывалась будущая жена Ивана III, невозможно надеяться на пополнение наших знаний о роли двуглавого орла в быту и символике последних Палеологов. Но окружавшие Зою с детства рельефы митрополичьего подворья сохранились, и они позволяют взглянуть на проблему воспреемственности византийской символики московским двором с достаточно неожиданной точки зрения. Причем неожиданной только для тех, кто исключает духовный аспект истории из числа актуальных сторон ее изучения.
Беда всех советских и постсоветских исследователей данного вопроса заключается в том, что несмотря на свою высокую эрудированность, они оставались убежденными атеистами, неспособными вникнуть в религиозное сознание людей далекого прошлого. Одно лишь рассмотрение мотивации поступков средневековых московитов с узких позиций современно толкуемого политического рационализма не в состоянии обнажить всю полноту описываемых ими исторических событий, ибо невозможно написать правду о православии, не будучи православным. Поэтому и двуглавому орлу отведена этими публикаторами сомнительная роль византийской имперской эмблемы, позаимствованной провинциальным московским правителем для придания своему княжению большего блеска и политического веса.  Мозаичный орел в мощении пола восстановленного храма. Пелопоннес.
(фото автора) Но какого же орла в действительности привезла своему мужу греческая аристократка, волею судеб превратившаяся в безземельную морейскую беглянку? Только такого, каким она его знала с детства – древнюю церковную эмблему, впитавшую в себя и былое величие "гармонии сфер", и горечь гибели православной империи вместе с ее последней династией. Только такого, ибо никакого иного просто не существовало.
Вхождение двуглавого орла в родовую геральдику Запада в XII - XIII веках и перспектива аналогичного использования его в русской государственной эмблеме из рассматриваемых здесь версий необходимо исключить сразу же. Во-первых, на Руси тогда не был известен геральдический прием прибавления, когда к гербу владетельного мужа присоединяется родо-территориальный символ его столь же владетельной супруги, а во-вторых, и прибавлять-то было нечего. А какого орла мог знать сам Иван III? Возможно, ему был знаком народный мотив двуглавой птицы с неопределенным языческим содержанием, но он не мог соответствовать статусу православного государя. С гораздо меньшей долей вероятности можно предположить и знание Великим князем неких преданий о двуглавом символе предводителей древних дружин, но ни на одной печати или монете близких им по времени древнерусских князей, начиная от Рюрика, этот символ помещен не был. А походить на многих "христолюбивых" графов и баронов, включивших в свои гербы двуглавого орла в знак своего участия в тех Крестовых походах, когда западноевропейское рыцарство выступало в союзе с Византией или наоборот, грабило ее, Государю Всея Руси и вовсе не пристало. Тем более не могло возникнуть речи о помещении двуглавого орла в символику Государей Московских в качестве знака территориальных претензий, вытекающих из мифического византийского наследства Зои Палеолог – ведь даже за прибавление к своему титулу "…и Всея Руси" Иван III вынужден был вести войну с Великим князем Литовским. Разве могла тогда занятая исключительно собиранием собственно русских земель молодая Московская Русь замахнуться на чужедальнюю огромную басурманскую империю, пусть и поправшую православный крест на Святой Софии Константинопольской? Ведь это не удалось даже во второй половине XIX века, когда победоносная армия генерала Скобелева стояла всего в 50 километрах от Стамбула.  Лицевая и оборотная сторона печати Ивана III. 1497.
Прорисовка автора. После захвата турками всех православных государств в Малой Азии и на Балканах только Русь оставалась оплотом истинной апостольской Церкви, ее надежной военно-политической и экономической опорой. Именно на ее просторы фактически переместился центр Вселенского православия, пусть даже в каноническом (византийском!) величании и по сей день имя патриарха Константинопольского произносится первым. Так вот какого орла включил в русскую государственную символику прозорливый государь Иоанн Васильевич III – византийскую церковную эмблему Вселенского православия, ибо Сам Господь Бог возложил на Русь историческую миссию спасения Своей Церкви и всех православных народов, попавших под басурманское иго. Вот какое подлинное наследие получил русский государь независимо от содержания сундуков морейской невесты.
Подтверждением сказанному служит сама печать Великого князя – на ней двуглавый орел отделен от родовой эмблемы Великих князей Московских и помещен на ее оборотной стороне. Обе главы орла, как и на рельефах Мистры, увенчаны малыми острозубчатыми коронами, но в межглавии еще нет креста и третьей большой короны, которые появятся уже на царских печатях. Но точно так же и Русская Церковь тогда являла собой отделенный от светской власти организм, полностью еще не подмятый под себя харизмой самодержавия. А при жизни сына Ивана III – Великого князя и государя Всея Руси Василия III создались идеологические предпосылки объединения двух символов – светского и духовного, в единый герб российских самодержцев. В письмах самому князю и его воеводам псковский старец Филофей на основании национального переосмысления ветхозаветных пророческих книг Даниила и Ездры сформулировал религиозно-политическую концепцию "Москвы - Третьего Рима". "Яко вся христианская царства приидоша в конець и снидошася во едино царство нашего государя, по пророчьским книгам, то есть Ромейское царство. Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти." Идеология Москвы – Третьего Рима получила свое отражение не только во всей внешнеполитической деятельности России XVI и последующих веков, но, как следствие, в титуловании и символике российских самодержцев. При внуке Ивана III, первом русском царе Иване Васильевиче IV Грозном, в государственной символике России уже определились все ее сущностные компоненты. Картуш с династической эмблемой Великих князей Московских занял достойное место на груди двуглавого орла, придав комплексной фигуре глубокое индивидуальное значение. Как младенец Иисус на груди Оранты олицетворяет ее богородительную сущность, так и включенный в символ Вселенского православия Московский герб заявил миру об истинном предназначении России.  1 – фрагмент иконы "ВеликаяПанагия"
Ярославль, начало XIII века; 2 – лицевая сторона печати
Ивана IV Васильевича Грозного (прорисовки автора).
Кажущееся сегодня общепринятым геральдическим приемом помещение меньшей эмблемы в центр более крупной фигуры явилось буквальным графическим воплощением религиозно-философской модели "Москва – Третий Рим", причем композиционная и смысловая основа такого наложения черпалась в XVI веке из иконописания, а не из неведомых в ту пору геральдических справочников (Силаев, 2002. С. 107 – 111). И сам издревле известный на Руси двуглавый орел наконец приобрел ярко выраженное национальное звучание благодаря воспринятому от Византии праотеческому религиозному содержанию.
Но как бы ни был знаменит и славен геральдический двуглавый орел, его мифологический прототип не исчез из народной русской жизни. Оставаясь вплоть до конца XIX века торжественным мотивом северорусских крестьянских вышивок, он еще при Иване Грозном в качестве индивидуального отличительного знака проник на щиты безвестных русских воинов и на украшавшие храмы терракотовые и поливные изразцы. О геральдических судьбах двуглавого орла написано немало книг и научных статей, однако многие грани его загадочной формы и многозначного содержания предстоит еще открыть и заново переосмыслить.  Великорусская народная трактовка символа двуглавой птицы. Деталь вышитого подзора.
Архангельская губ.,
XIX в. ЛИТЕРАТУРА Голан А. Миф и символ. Иерусалим; М., 1994.
Кулаков В. И. Предшественники эмблем Византии // Гербовед. 1994. №5-6
Лавренов В. И. Российский государственный орел: История эмблемы и символа // Гербовед. 1992. №2.
Лихачев Н. П. Некоторые старейшие типы печати византийских императоров. М., 1911.
Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1982.
Рыбаков Б. А Язычество древней Руси. М., 1988.
Спицын А. А. Древности камской чуди // Материалы по археологии России. СПб., 1902. №26.
Поместные Православные церкви: Сборник. М., 2004.
Силаев А. Г. Истоки русской геральдики. М., 2002.
Стасов В. В. Русский народный орнамент. СПб., 1872.
|
Заказ
Вы можете заказать профессиональную разработку личного или корпоротивного герба, нарукавного знака или наградного ордена или медали. Подробнее...