К вопросу о великорусском национализме

Одним из характерных признаков переживаемого нами национального кризиса служит исключительно негативный, обличительный смысл, вкладываемый в понятие «национализм» и относимый исключительно к великороссам. Но склоняющие этот термин на все лады либо не осознают его подлинного значения, либо панически боятся духовного, экономического и военно-политического возвышения России. Но добросовестные заблуждения рассеиваются, а за скрытой враждебностью выявляются конкретные русофобы внутри российского социума,  стоит лишь начать рассматривать предмет нашего беспокойства – судьбу русского народа – в категориях этнологии.

Эта уникальная научная теория Л.Н. Гумилева объединяет  богопромыслительность биосферных природных процессов с историей, биофизикой, биохимией, биологией, генетикой и целым рядом других дисциплин. Только всеобъемлющее научно-богословское определение проблемы сможет, как говорится, уже наполовину обеспечить ее решение и оградить нас от ненужного морализаторства и односторонности – поиска ответов только в  социологии, или политологии, или культурологии.  Эти и другие родственные им направления науки рассматривают лишь вполне конкретные грани общественного устройства и жизни общества, состоящего не из абстрактных индивидумов, а из членов конкретных этнических коллективов.  И судьба того этнического коллектива, к которому мы принадлежим – великорусского, волнует нас в первую очередь.

И то, что этнология остается непризнанным на официальном уровне актуальным учением, способным дать ответы на многие злободневные вопросы, вполне объяснимо. Стоит только не в научной статье, а в политическом документе назвать население нашей страны российским суперэтносом, как неизбежно придется провозгласить исключительное – системообразующее – значение великороссов, их религии и культуры в данной этносистеме. Именно великороссы создали не прерывающуюся с XIII века единую национальную государственность, пассионарность именно великороссов раздвинула пределы их природного ареала до нынешних  границ Отечества, именно их гений вывел страну на уровень мировой державы, и именно они первыми теряли своих отцов и сыновей при защите собственной земли и всех других народов, исторически включенных в их высокую орбиту. 

Поиск причин нынешнего критического положения страны и ее народа, а также несогласованности и безрезультативности бесчисленных  попыток найти выход из создавшейся ситуации нам видится в отсутствии стратегической программы возрождения Отечества на новом этапе его исторического бытия, которую условно можно было бы назвать Православной цивилизацией.  Наша цель – привлечь внимание всей патриотически настроенной  русской общественности к формулированию и историко-философскому наполнению соборного представления о будущности нашего государства и общества, которое либо останется русским по происхождению и духу, либо погибнет, выродившись в апокалиптический кошмар России без русских.

Соборность предстоящего делания обеспечит всеобъемлющий охват теоретических, практических и нравственных аспектов Православной цивилизации, смиряя личные амбиции, отделяя зерна истины от плевел предрассудков и, тем самым, обеспечивая жизнестойкость выстраданной многими поколениями, но еще не обретшей конкретику национальной идеи.   Как тысячи и миллионы совершенно разных, а подчас и непримиримых  между собой личностей составляют единое тело Церкви Христовой, так и соборный принцип поиска форм и путей спасения и процветания великороссов способен примирить и объединить всех обеспокоенных судьбами нации – вопиющих, но не слышащих друг друга.

И это благое делание – простирающаяся далеко в будущее забота о детях и внуках своих, о святой Церкви Христовой и ее геополитической опоре – России – и есть великорусский национализм, не имеющий ничего общего с бандитизмом брито- и прочих пустоголовых. Но в то же время и их выступления – один из множества  тревожных симптомов, требующих всестороннего осмысления и объективной оценки. Продуктивность  предстоящей дискуссии зависит от общности понятийного и терминологического аппаратов и методологии, используемых ее участниками.  В ожидании отклика от представителей различных направлений науки и дальнейшего сотрудничества мы предлагаем формулирование проблемы в этнологическом ключе, будучи убежденными в том, что изучение текущего состояния и перспектив социальной организации живой материи следует начинать с понимания того, что из себя  эта материя представляет.

На смену очень удобным, а потому неизбежно уводящим далеко от истины представлениям о некоей неизменной слитности каждого народа, стабильности его национальных свойств, о сугубо социальной природе переживаемых им потрясений, о борьбе Добра со Злом исключительно в рамках человеческой этики должно придти понимание динамичной,  биоэнергетической природы этногенеза. Такая позиция позволяет избавиться от наивного идеализма в ответе на вопрос о существе происходящего, поскольку устраняет навязанный обществу ложный стереотип мышления.

Это заведомое искажение реальности заключается в том, что происходящие в живой природе процессы истолковываются исключительно с идеологических позиций вместо того, чтобы находить им естественнонаучное объяснение. Но только благодаря естественнонаучному подходу мы избавимся от идеологического суррогата «народ» и можем добраться до понимания сущности биосферных процессов. Ничего не подозревающая об ограниченности и предвзятости человеческих суждений Природа (т.е. богосотворенный порядок вещей) проявляет себя не в идеологических, а в реальных формах, которые Л.Н. Гумилевым названы «этнос», «суперэтнос», «химера» и «антисистема».

1. Русская нация и великорусский этнос.  О чем речь?

Нация – суперэтнос, исторически сцементированый единой государственно-территориальной структурой, господствующим типом культуры и языком.  Смена типа национальной культуры способна разрушить сложившееся единство страны, основанное на равновесии узкоэтнических традиций и общего цивилизационного догмата великорусской этнокультурной традиции (в том числе и догмата  централизованной власти). Божеское в нации – роль христианства в общественной морали и общественном устройстве, а также солидарность  в решении общенациональных этических проблем представителей других мировых религий, адепты которых исторически входят в суперэтнос российский.

Этнос  -  явление биосферного, т.е. богосозданного порядка, его этническая традиция сформирована адаптацией к конкретной природной среде.  Моральный аспект этой традиции – накопленные поколениями правила выживания в естественном (природном и этническом) окружении.  Религия как явление надинстинктивное, пассионарное, заметно корректирует эти правила, возвышая животный инстинкт самосохранения индивида до идеала самосохранения общеэтнического и даже вселенского масштаба. Падение уровня пассионарного напряжения в этносистеме заметно сокращает роль религии в жизни общества.

Инстинкт видового самосохранения – биологическая константа, проявляющаяся на животном уровне в образовании стаи, а на человеческом – в осознании индивидом своей племенной принадлежности. Как у стаи, так и у племени  - общий кормящий ландшафт, единый брачный (репродукционный)  порядок и целостная система производных от индивидуального инстинкта самосохранения и воспроизводства навыков и внутривидового устройства.  Этнос и племя суть идентичные понятия, но под «племенем» чаще понимают начальную социальную форму организации общества, а термин «этнос» от этого избавлен.

Племя или этнос, достигающее в своем развитии уровня «нации», т.е. обладающее централизованной властью, собственной культурой и территорией, границы которой признаются соседями, реализует тем самым инстинктивный принцип коллективного самосохранения, который и является национализмом в его естественном, биосферном понимании. Как стая волков не допускает на свою охотничью территорию   представителей иной стаи, так и полноценная нация не уступает другим своего жизненного пространства, а на стадиях нарастания пассионарного напряжения в собственной этносистеме еще и многократно расширяет племенную территорию.  
И если животный мир в естественных условиях демонстрирует невозможность  межвидового спаривания, то и на человеческом уровне чужак с несхожими взглядами  на сложившуюся систему ценностей семьи и брака, отношения к женщинам, детям, старшему поколению и усопшим отторгается племенем как на интуитивном, так и на физическом уровне. Природное свойство комплиментарности – подсознательного ощущения взаимной симпатии или антипатии членов различных этнических коллективов – и есть психологическая основа национализма, спекулятивно подменяемого ныне понятием «ксенофобия». Однако невозможно согласиться с тем, что племенной инстинкт самосохранения вида – как отцовский, так и материнский – всего лишь навязчивый страх (фобия) перед незнакомыми лицами.

Общность составляющих любую этническую традицию привычек и образа мыслей при условии взаимной комплиментарности из века в век служили  естественным средством прирастания этноса за счет членов иных этнических коллективов, вступавших в брак с коренными представителями племени и неизбежно подвергавшихся ненасильственной ассимиляции. Следовательно, национализм основывается не на искусственно созданных теориях расового превосходства (XIX век) или «чистоты расы» (ХХ век), а на осознании и бескомпромиссном сбережении каждым племенем собственной этнокультурной традиции.

2. Этнокультурная традиция – что это?

Этнокультурная традиция – это механизм, цементирующий естественно возникший в непрекращающемся биосферном процессе этногенеза коллектив людей, противопоставляющих себя всем другим аналогичным коллективам. Ему присуще постоянное ощущение взаимной комплиментарности и закономерно изменяющийся в историческом времени стереотип поведения. Также «великим евразийцем» введено понятие «этническая доминанта», характеризующее определенную систему политических,  идеологических и религиозных ценностей, которое  образуется при появлении любой этнической целостности и служит для нее объединяющим началом. Совокупность этих двух факторов – природного и гуманитарного – и есть этнокультурная традиция, наиболее полно характеризующая конкретный этнос в качестве его станового хребта, надиндивидуальной матрицы того, что превращает среднестатического представителя вида homo sapiens в немца, или индуса, или великоросса. Следовательно, национализм – целенаправленная забота о сохранении основ этой традиции, недопущение ее подмены, а также сложившейся за все предшествующие этапы бытия этноса системы ценностей на иноверческую и инородную.

Для этноса великороссов, возникшего в результате пассионарного толчка XIII века (явления космического, т.е. происходящего по Воле Божией), из субстрата пришедших в междуречье Оки и Волги славян, местных финно-угорских племён и пассионарных выходцев-христиан из Золотой Орды, бесспорной этнической доминантой было Православие. Единая вера и авторитет Церкви позволили прервать череду княжеских раздоров и приступить к созданию собственного централизованного Государства Московского и Всея Руси.

Именно Православие явилось действенным фактором стабилизации ситуации и объединения народа в годы безумной русской Смуты, а три столетия спустя оставалось той живоносной ветвью, на которой выросли всемирно значимые плоды русской культуры. Но вырастали и плоды терновника на этом древе национального самосознания, что свидетельствовало о наступлении очередной фазы каждого этногенеза – фазы надлома.

3. Реальность и мифология надлома

После кипения страстей акматической фазы этногенеза, вылившейся в Западной Европе в Крестовые походы (не только против мусульман и язычников, но и против Православия!), а на Руси – в затяжное нестроение Смутного времени, в этносистеме происходит резкое снижение уровня пассионарного напряжения. Это естественное следствие любого энтропийного процесса – поступившая при пассионарном толчке энергия неизбежно убывает, а прилив новой означал бы зарождение ещё одного этноса. Дефицит пассионарности влечёт за собой целый ряд негативных последствий, которые в прошлом не раз приводили этносы к досрочному прекращению их исторического бытия. При этом исчезали не сами люди – члены тех или иных этнических коллективов, а разрушалась обеспечивавшая их целостность надиндивидуальная матрица стереотипа поведения, ментальности и образа мысли – этнокультурная традиция. Так, например, погибла держава монголов, растратившая своих пассионариев в междоусобицах и смертельной схватке с Тимуром Тамерланом.

Основанная на учении В.И. Вернадского о биохимической энергии живого вещества и не противоречащая ни одному из собранных историками, географами и биологами фактов, пассионарная теория Льва Николаевича Гумилева (этнология) объясняет целый ряд связанных с жизнедеятельностью этносов феноменов наличием в природе этнических и пассионарных полей, являющихся частным случаем известных науке полей биологических. Эти поля осуществляют координацию поведения живых организмов и развития составляемых ими систем (стай, колоний, видов). Причём единство любых групп манифестируется не только через форму организмов, но и через их поведение. 

Поскольку подлинная наука изучает то, что сотворено Господом, и не мнит себя созидательницей тех законов мироздания, которые для себя же и открывает, то и в теории этнических полей следует усматривать отпущенное каждому народу время на созревание, расцвет, зрелость и старость. Существование этнических полей подтверждено многочисленными фактами: занимающая определённую территорию этническая система проявляет координированное действие своих элементов даже в тех случаях, когда только часть этой территории управляется централизованно или такая организация отсутствует вовсе.

Для стадии надлома, напоминающей тяжёлую возрастную болезнь этносистемы, характерен исторический феномен резкого расхождения стереотипов поведения и ментальности внутри этой этносистемы, сопровождающийся потерей комплиментарности между вновь образовавшимися целостностями. Это и есть раскол прежде единого этнического поля – явление биосферного порядка, никоим образом не связанное с уровнем развития человеческой цивилизации, политической ситуацией, социальным устройством общества и т.п.

Византийское общество в стадии раскола этнического поля занималась ни чем иным, как взаимоуничтожением под лозунгами иконоборчества. Западноевропейский мир, проходящий все стадии своего этногенеза на пятьсот лет раньше Руси-России, раскололся на рубеже XV-XVI веков на две части – протестантскую и католическую, причём расхождение было достаточно глубоким. В войнах Реформации и Контрреформации погибло множество людей (Германия, например, обезлюдела на три четверти), а в возникших тогда заморских колониях европейских стран протестанты и католики вели себя весьма различно. Но всё же чувство принадлежности к общему суперэтносу («Цивилизованному миру») не было потеряно, и на исходе инерционной фазы своего этногенеза – «Золотого века Европы» - бывшие католики и протестанты образовали Европейский союз с единой валютой, постхристианской этикой и пустопорожним парламентом.

Причина страшного русского раскола XIX–XX веков также лежит вне социально-политических реалий своего времени. Социалогизаторское, «классовое» объяснение этого явления навязано не подлинными представителями русской культуры, а носителями антисистемной идеологии. Марксизм-ленинизм изначально пустил свои метастазы не в среде великороссов, а в химере, образовавшейся в зоне продолжительного этнического контакта русского и западноевропейского миров. Ересь жидовствующих так и не смогла укорениться в монолитном теле великороссов XV века, но четыре столетия спустя раскол этнического поля, упрощение всей этносистемы и резкое повышение в ней числа субпассионариев,  т.е. энергодефицитных особей, в корне изменили ситуацию.

Еще при царе Алексее Михайловиче присоединение к России изрядно окатоличенных Украины и Белоруссии внесло изрядную сумятицу в русские православные умы, а реформы патриарха Никона были ознаменованы церковным Расколом. Реформаторство Петра Алексеевича если и не пошатнуло народную Веру, то открыло дорогу вторжению иноземцев во все сферы государственной деятельности. С последствиями немецкого засилия в русских архивах и формирования «романовской», т.е. голштейн-готторпской версии отечественной истории русскому обществу, вероятно, предстоит бороться еще долго. Но те же немцы отчетливо понимали нежелательность непосредственного контакта коренного православного населения России с иноверцами. Недаром прозорливая принцесса София Фредерика Августа, восшедшая на русский престол под именем Екатерины II, мигрантов из родных краев расселяла на низовых землях Поволжья, а по поводу навязанного ей прусскими родственниками раздела Польши говорила: «Ну зачем мне столько жидов и поляков?».

Так на западных рубежах Империи возник зачаток химеры, пронизавшей затем все российское общество и породившей две мощные антисистемы:  сионистскую и коммунистическую. Но если первая как проповедь еврейского расизма имела ограниченное число адептов,  то для образования второй системной целостности людей с негативным мироощущением материала хватило с избытком. Упрощение этносистемы прежде всего сказалось на ослаблении внутренних связей субэтносов – дворянства, духовенства, казачества и старообрядства. Выход массы людей за принятые в каждом из этих сословий нормы поведения и образование аморфного разночинства, широкая пролетаризация и люмпенизация крестьянского населения, а также армия босяков-субпассионариев со своим извечным лозунгом «все отнять и поделить» обеспечили критическую массовость этой антисистемы.

Как очевидцами этого процесса (см. Глеб Успенский «Из разговоров с приятелями»), так и современными социологами выявлен тот факт, что отпадение людей от устойчивых систем коллективных представлений порождает падение нравов, рост преступности, пьянство, развращенность и бессмысленную жестокость. А причина всего этого опять-таки кроется в энергетике биосферных процессов: субэтносы или сословия создают собственные устойчивые этнокультурные традиции, входящие составными частями в традицию национальную, т.е. суперэтническую. Их утрата означает прекращение воспитующего воздействия на индивида складывавшихся веками моральных принципов и поведенческих ограничений, потерю социальной ориентации и приобретение ни к чему не обязыващей «свободы» взамен общепринятого империтива поведения «Будь таким-то».

Создатель «пассионарной теории этногенеза» предупреждал о неизбежном искажении восприятия историками явлений, последствия которых еще полностью не выявлены. Поскольку объективного посткоммунистического исследования «советского» периода русской истории еще не существует, нам остается только предположить, что в результате раскола этнического поля в России возникли две  антагонистичные целостности людей, для одной из которых продолжала существовать консервативная шкала ценностей, а у второй, безбожной, планка этических норм оказалась заметно сниженной. Но и те, и другие оставались в своей массе гармоничными людьми, сохранившими высокую способность к трудовой деятельности, воспроизводству и воспитанию молодого поколения. И вооруженный конфликт между ними отнюдь не представлялся роковой неизбежностью, если бы его не спровоцировала антисистема.

Поскольку антисистемы складываются в зонах контакта несовместимых суперэтносов – химерах,  их идеология активно противопоставляет себя любой этнической, а тем более – этнокультурной традиции. Раковая опухоль химеры разъедает организм этноса изнутри и стремится полностью завладеть им, как это случилось в истории Хазарского каганата, а тысячелетие спустя –  России. Но Хазария целиком была химерным образованием с иудейской верхушкой и тюркским населением. Хватило одного удара дружин Святослава Игоревича, чтобы ее не стало. С антисистемой в теле российского суперэтноса  куда сложнее – она все еще владеет рычагами государственного управления, а за ее преимущественно русским внешним обликом скрывается подлинная сущность химеры – антипода коренной этнокультурной традиции.

Антисистема не довольствуется ложью как испытанным способом  скрывать свои действия и намерения. Ей мало физического уничтожения того пласта материальной культуры этноса, где сосредоточен его Дух, она незамедлительно приступает к геноциду, и начавшаяся вслед за октябрьским переворотом эпоха массовых репрессий – явное тому доказательство. Помимо уничтожения всех «бывших», т.е. людей с консервативными этическими ценностями, ГУЛАГ миллионами пожирал и предрасположенных к принятию антисистемной лжи представителей другой половины этнического раскола. В результате мы пришли к тому, что имеем: после десятилетий глумления и расправы над традиционной православной культурой великороссов и ее непосредственными носителями уже некому остановить тот хлынувший в Россию мерзкий поток «маскультуры», который постепенно занимает место коренной этнической традиции.

Антисистемность современного мира ужасает. Западная Европа, по-видимому, уже исчерпала запас своей пассионарности: национальные границы между европейцами все больше стираются, а их жизненное пространство заполняется мусульманами. Недаром эта постхристианская   Европа обрушилась на православную Сербию в защиту мусульман-боснийцев и мусульман-албанцев. Антиситема в России вослед этим «пассионарным гомеостатикам» пытается (и весьма успешно) превратить в разноязыкий Вавилон жизненное пространство великороссов, а всем этим сатанинским процессом управляет каганат заокеанский – наиболее крупная и влиятельная химера во всей мировой истории.

Нельзя впадать в отчаяние: если наблюдаемые нами явления не являются эсхатологическими, значит Господу угодно провести Россию, чуть было не отторгнувшую Его, через искупительные испытания и очищение. Все по Воле Божией: и те же законы этногенеза, что привели христианский мир к его нынешнему плачевному состоянию, должны коренным образом изменить ситуацию в России. Фаза надлома, оставившая столько мрачных страниц в истории Отечества,   неизбежно подходит к концу, а вслед за ней должен наступить Золотой век великороссов – инерционная фаза их этногенеза, характеризующаяся некоторым повышением уровня пассионарного напряжения, укреплением государственной власти и социальных институтов, интенсивным накоплением культурных и материальных ценностей. Культура и порядок в инерционной фазе столь совершенны, что кажутся современникам непреходящими, но …
Но столь же вероятен и другой исход коварной фазы надлома – крушение вследствие внешней агрессии или внутренних беспорядков национальной государственности и прекращение суперэтносом своего исторического бытия. Слишком многие во всем мире хотят этого, но только не мы. Мы обязаны противопоставить всем враждебным силам – и внешним, и внутренним – свой великорусский национализм как естественное средство защиты собственной этнокультурной традиции – той устроенной Богом надиндивидуальной иерархии стереотипов и правил поведения, культурных канонов, политических и хозяйственных форм и мировоззренческих установок, в коих центральное место занимает Сам Господь Бог.